Глан Онанян
Не пытайтесь жить вечно – у вас ничего не получится. Бернард Шоу
Гурам Ониани, Человек из Ламанчи, Ашуг Тифлисский… Физик-ядерщик, к.т.н., доктор философии, замечательный поэт и переводчик Глан Онанян. Про себя: Я не бывший, я былой!
Глан Арменакович, Вас давно знают как человека разносторонних интересов, одинаково успешного и в поэзии, и в научных исследованиях. Вы удивительным образом сочетаете в себе лирика и физика. В чём же генезис этих Ваших удивительных свойств и качеств?
Полагаю, что без генетической предопределённости здесь не обошлось: мой отец был хорошо известен в поэтических кругах Грузии, Москвы и Санкт-Петербурга. Выпускник Тифлисского реального училища, он затем окончил Петербургский политехнический институт и Московский университет по специальностям «юрист» и «экономист», первым браком был женат на родной сестре Всесоюзного старосты Калинина, близко знал Скрябина (Молотова), Крупскую, встречался с Лениным. Был в приятельских отношениях с писателями Куприным и Леонидом Андреевым, после возвращения в Грузию по направлению Крупской дружил с писателями Георгием Леонидзе, Сандро Шаншиашвили, Рюриком Ивневым и другими видными литераторами Грузии. Моя мать Нвард Артемьевна, принадлежавшая древнему прославленному армянскому роду Пахлавуни, была щедро наделена творческим даром, прекрасно рисовала, в совершенстве владела несколькими иностранными языками, благодаря чему успешно работала литературным секретарём-переводчиком у знаменитого полярного путешественника и общественного деятеля Фритьофа Нансена.
В поэзии Глана Онаняна очень глубока струя воспоминаний. Он перебирает в памяти дорогое ушедшее, и чаще всего оно материализовано в быте старого Тифлиса, окрашено светом и вкусом детской радости.
Сама фигура Глана Онаняна – армянина, родившегося на грузинской земле, коренного тбилисца, пишущего на русском – знаменательна сама по себе. Она свидетельствует о неразрывности культурных связей между народами, настолько прочных и кровных, что они воплотились в одном лице. Никаким спекулятивным спорам о межнациональных отношениях не подменить этой реальной данности. Людям с таким органическим составом личности жить в наши дни сложно, как, впрочем, и всегда. Поэту, возможно, сложнее вдвойне. Но в то же время ему дано самое главное – объединять людей и культуры, выполнять важнейшую гуманистическую функцию соединения разрывающихся связей. Утверждая свою жизненную и творческую позицию: любить человека, Глан Онанян всю свою сознательную жизнь служит двум музам – науке и поэзии, но его стихи – это не стихи физика, имея в виду определенные параметры дарования, обычно приписываемые людям науки. Нет, это стихи поэта от Бога, воспринимающего жизнь во всем многоцветье её красок, звуков, запахов…
Книги стихов Глана Онаняна объединяет одно драгоценное качество: это высокое, отточенное мастерство, неиссякаемая энергия стиха, глубина мысли в любом, даже наугад взятом стихотворении.
МММ. Глан Онанян както произнёс крылатую фразу: Все мы вроде Мавроди). Я бы расшифровал эти три буквы так: это МИФОЛОГИЧНОСТЬ, МЕТАФОРИЧНОСТЬ и МУЗЫКАЛЬНОСТЬ.
…Я перечёл свою краткую статью и решил «под занавес» дать ещё одно толкование аббревиатуры «МММ» применительно к поэзии Глана Онаняна. Эти три буквы могут быть расшифрованы и так: МАГИЯ, МУДРОСТЬ, МИЛОСЕРДИЕ… (Яков КОЗЛОВСКИЙ, поэт, переводчик)
«В горах громыхает обвалом мирная канонада,
И молния так похожа на золотую змею…
Заоблачный всадник в алом гладит цветы граната –
Заоблачный всадник в алом, ты по душу мою?»
«…А небо громыхало,
Как память о былом,
И молния махала
Сияющим крылом,
И, словно вспышки блица
У мыльниц цифровых,
Метались чьито лица –
То мёртвых, то живых,
И обещала нежность
Мгновенных этих встреч
Лиловую безбрежность
И розовую речь –
Гроза была невнятна
Как жизни смысл и суть,
И лишь цветные пятна
Обозначали путь
Туда, к садам предвечным,
Куда войдём вдвоём!
…Проснись. Туманом млечным
Затянут окоём.»
***
«Стихи поэта не судите строго:
Земная жизнь сурова и строга,
Но в храм небесный прянет из острога
Моей судьбы бегущая строка,
Её огни намечены пунктиром –
Течёт созвездий млечная река,
Но в некий час взойдёт над целым миром
Моей судьбы бегущая строка:
Пускай я шут, пускай я презираем
В своей дежурной маске остряка,
Но знаю: ад соединяет с раем
Моей судьбы бегущая строка!»
***
В чём счастье, если разобраться?
А может быть, ответ таков:
На крышу старую взобраться,
Минуя рухлядь чердаков,
К шершавой смуглой черепице
Прильнуть обветренной щекой,
И никуда не торопиться,
Вкушая солнечный покой,
Смежить усталые ресницы,
И улыбнуться детворе,
И самому себе присниться
Мальчишкой вечным во дворе…
Светлеет небо на востоке
И меркнут звёзды без числа…
Я припадаю к вам, истоки
Моей судьбы и ремесла…
Это строфа из триптихов, посвящённых Армении. Но Глан Онанян родился в Тбилиси, и вот с какой потаённой грустью он пишет о Грузии:
На холмах Грузии лежит ночная мгла…
Я здесь когдато угадал родиться,
Но, Родина моя, как ты могла
От Пушкина стеной отгородиться…
***
«Миндальным цветом и гранатовым
В веках цветёт грузинский стих…»
«Запрятан в генах синий сон Севана
За белоствольной графикой берёз…»
«Весна – пора столпотворения,
Когда соблазнов тьмы и тьмы,
И свет, как в первый день творения,
Ещё не отделён от тьмы –
Ликуй! Вода сочится талая,
Как жидкий свет небесных сот,
И муза умственно отсталая
Сосульку вечности сосёт…»
Зороастрийцы в парках листья жгут…
«Сирень цвела. О, как она цвела –
Как будто в рай потерянный вела
К бесплотным гастарбайтерам Эдема!
(Но труд в раю – совсем иная тема…)»
***
«Поплутав по дорогам
И совсем без дорог,
Я стою перед Богом,
Я без веры продрог –
Я стою перед Богом
Нищ и наг, сир и сед,
Как-то косо и боком,
Как подвальный сосед:
Без защиты негоже
И в последнем строю –
Принимай меня, Боже,
Под защиту свою!»
***
«Много книг я написал,
Много книг,
Но никто, кого спасал,
В них не вник,
Ибо смертным не дано
Верить в стих
Тех, кто пел, но лёг на дно,
И затих,
Тех, кто пёрышком скрипит
Под водой,
Отрешившись от обид
Как святой…
Никому те письмена
Не нужны –
Подступают времена
Тишины.
Книгам веры нет? Пускай
Кончен бал –
Молча пузыри пускай,
Раз пропал,
Раз напрасно написал
Столько книг,
Раз никто, кого спасал,
В них не вник…»
***
«В горах до неба ближе,
И строже мир безлюдный –
Лишь душу мне оближет
Небесный пёс приблудный,
И я пойду за псиной
К небесному чертогу –
Над жизненной трясиной,
Туда, поближе к Богу…»
***
«…Давай с тобой побродим по полям,
По дремлющим осенним перелескам,
Где ключ вечерний с горем пополам
Утешит нас своим прощальным плеском,
Где внятна связь начала и конца,
Ничто и нечто, смерти и рожденья,
Где помнят след тернового венца
Таинственные тени и растенья…
Загадочна опавшая листва,
Всё полнозвучней в сердце оробелом
Шестое чувство кровного родства
Всего со всем на этом свете белом,
В тускнеющих окрестностях души,
Когда предметы зыбки и нечётки,
Ах, до чего ж в тумане хороши
Шиповника коралловые чётки!
***
Абрикосовая флейта,
Гор армянская свирель –
Виртуозно влита в лето
Абрикосовая трель,
Мир волшебен – нет вопроса,
Горы просятся в полет…
Что? Свирель из абрикоса?
Неужели он поет?
В огнедышащих раскалах
Век, летящий под откос,
Укрепить успел на скалах
Древо жизни – абрикос…
Божий дар – зурна, дудуки,
Абрикосовая плоть –
Лишь такой свирели звуки
Могут горе побороть!..
***
Листопад, листопад, листопад –
Лес задумался, пригорюнясь,
И летит наугад моя юность
На закат, на закат, на закат…
Листопад, листопад, листопад –
Сколько листьев с деревьев упало,
Сколько близких бесследно пропало –
Наобум, наугад, невпопад:
Ты пронзён от макушки до пят
Увяданьем, сиротством, разлукой,
Унесённый оранжевой вьюгой
На закат, на закат, на закат,
Жёлтый лист четвертован, распят –
В жизни нету иного расклада,
В жизни старость – за юность расплата,
Уценённых надежд листопад…
Клонит в сон после всех эскапад,
В золотые леса сновидений,
Где сквозные закатные тени
Провожают людей в листопад…
Жизнь даётся лишь раз – напрокат,
В хрупком шорохе листопада
Горевать об ушедших не надо –
Все пути на закат, на закат
А из недавно вышедшей книги я запомнила это шутливое четверостишие:
Говорят, пора на силос
Говорят, пора в утиль,
Плоть, положим, износилась,
Но ещё чадит фитиль…
