Ованес Григорян
Талантливый поэт, замечательный переводчик, хороший человек и друг, помощник молодых писателей (скольким он открыл дорогу в литературу!). Лауреат нескольких премий, автор более десяти сборников и нескольких книг — переводов с испанского. Кстати, его стихи в свою очередь переведены на многие языки. Известен не только как поэт, но и как автор литературоведческих и публицистических статей. Уроженец Ленинакана, он окончил отделение математической лингвистики ЕГУ. Долгие годы работал в литературной периодике, занимая ответственные должности. В настоящее время является главным редактором ежемесячной электронной газеты «Серунд» («Поколение») и армяно-персидского журнала «Мигр». Секретарь СП Армении.
Говорит сам Ованес Григорян:
— Во все времена в Армении были хорошие поэты. У нас не было лишь хорошей прозы, кроме, может, исторических опусов. В 70-80-х годах — не хочу хвалить свое поколение — был серьезный расцвет поэзии. Весь XX век, думаю, был таковым. Но я все-таки надеюсь, что именно в XXI веке, когда есть свобода слова, независимое государство — это благодатная почва, будет подлинный расцвет. Но есть такой парадокс: иногда свобода мешает, начинается хаос, люди не знают, как управлять свободой (я уже говорил об этом!).
Запреты — стимул для борьбы. Мое поколение боролось и в борьбе, противодействии закалялось. Драма же нового поколения, по-моему, еще и в том, что ему не с чем бороться, процесс самовыражения ослаблен... Но все-таки мы держимся на уровне. Многие вещи можно без стыда показать мировому читателю.
— Когда меня спрашивают: «Как обстоят дела в Союзе писателей?», я отвечаю: «Замечательно! А вот в Союзе читателей Армении — плохо!» Из цепочки «писатель — критик — читатель» под шумок выпало последнее звено.
—Получается, что писатели пишут для критиков. Это еще один крупный минус. Нонсенс! Нет, конечно, минус не только нашей страны, это происходит на всем постсоветском пространстве. Но это не оправдание, это реальность. Смешно и трагично, что газеты и журналы, которые некогда издавались огромными тиражами, сейчас еле вытягивают тысячу. Очень многое зависит от социального контекста — в душе человека должен быть покой, чтобы читать, а мы постоянно тревожимся за будущее.
— И говорить, что Чаренца убил Сталин, тоже неверно, так как его тоже общество убило...
— Чересчур свободное обращение со Словом... Стерлась грань между моральным и аморальным... У молодых много свободы, но они не умеют правильно распоряжаться этим даром — барахтаются в океане, вроде держатся на воде, а плыть не могут. Одни лишь брызги... и никакого движения. Новое поколение менее патриотично. Государственность мы потеряли еще в XIII веке, сейчас у нас есть возможность возродить ее, и кому, как не молодым, ставить это своей целью, бороться Словом за нее, но, увы...
По-моему, государство — это высшая культура, это купол общественной деятельности. И если итогом деятельности не является государство, значит, в процессе есть некий заводской дефект. Развитие армянского общества также тормозит состояние, которое можно обозначить «не мир и не война», разбросанность армян по всему миру...
Как показала наша почта, поэзия Ованеса Григоряна созвучна сегодняшним дням так же, как лет 30-40 назад. Несколько читателей с благодарностью откликнулись на нашу выборку и прислали стихотворения Ованеса Григоряна на армянском языке, которые мы с удовольствием предлагаем вашему вниманию.
НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ
В сочинении на вольную тему
“Кем я стану, когда вырасту?”
маленький царевич
на пи сал одну−единствен ную строчку:
“Царем, хочу я этого или нет”.
ОДНАЖДЫ
Ху до при ходит ся карманникам, домушникам,
мелким и средним жуликам и аферистам
в тех странах, где утверждаются
рыночные отношения:
состоятельные люди ездят в автомобилях
в сопровождении телохранителей
и никому не дают возможности
протиснуться к своим карманам;
к их домам приближаться и вовсе опасно −
вооруженная охрана так и зыркает по сторонам.
А у остальных людей пусто и в домах, и в карманах...
Единственный вы ход –
участвовать в митингах и демонстрациях,
которые, к счастью, участились в последнее время
и, как правило, завершаются разгромом
ларьков и магазинов.
Но и здесь таится опасность:
нужно иметь железное здоровье,
чтобы часами торчать в зной или стужу,
под снегом или дождeм,
крича во всю глотку “Долой!” или “Да здравствует!”...
А самое ужасное – речи, которые приходится слушать.
Они длятся часами, они не кончаются,
и от этой нудятины, от этой безысходности
од нажды не выдержит сердце и разорвeтся
или же все тебе осточертеет
и ты плюнешь на всe на свете и убежишь
от грабежей, от погромов
и в особенности от политическойборьбы.
КРАТ КОЕ ПОСОБИЕ ПО ИС ТО РИИ АР МЯНСКО ГО
НАРОДА ДЛЯ ТЕХ, У КОГО НЕТ НИ ВРЕМЕНИ,
НИ ЖЕЛАНИЯ ЧИТАТЬ ТОЛСТЫЕ КНИГИ
Глава первая:
Ранний первобытный период
Вот так и живу – с первобытных времен
вместе со своим народом на этих камнях,
вцепившись в эти утесы, в эти расщелины,
потому что плодородные земли,
нивы и пастбища давно растаскали...
Зачем вамземля, спросили они,
зачем вам нивы и пастбища?
Народ вы толковый и работящий
и способны вы жать из этих камней хлеб,
а из этих утесов и расщелин – фрукты...
Глава вторая:
Каменный век
Потом растаскали моря и ска за ли:
на род вы толковый и работящий,
способный выжать воду из туч
и свобод ноплавать в море воображения...
Потом онирастаскали дороги,
объяснив это тем, что у нас
богатая фантазия и что мы
способны путешествовать мысленно,
получая огромное удовольствие
при минимальных затратах...
Глава третья:
Что утащили в бронзовом веке
Потом стали растаскивать хлеб,
который мы выжали из камней, и сказали:
вылюбимые дети Господа,
вы авангард его священного воинства,
проявите же милосердие к соседям,
ведь их, кроме вашего хлеба, ничто не насытит,
а вы, как древний народ−мученик,
выносливы и стойки, поэтому можете
прожить и без хлеба, довольствуясь
пищей духовной, что гораздо полезней...
Глава четвертая:
Что утащили в средние века
А потом утащили двери,
сняв их с петель и нас пристыдив,
дескать, умышлен нохраните свое добро
под замком, дабы возбудить низкие инстинкты
в простых душах ваших простодушных соседей
и принуждаете их,
подвергая при этом опасности,
вытаскивать через окна
то, что можно спокойно пронести
через широко открытые двери...
Главая пятая:
Новые времена, XIX−XX века
Еще они сказали: вы, снискавшие славу
гостеприимного и мирного народа,
тем не менее предпринимали
попытки сопротивления –
ловкий и хитрый шаг,
вынуждающий ваших соседей,
чистых и непосредственных детей природы,
уничтожать вас, навлекая тем самым
вселенский позор на свою голову,
в чем и заключался ваш умысел тайный...
Глава последняя:
Следствие моральных побед и материальных потерь
Но и другие времена наступили:
распахнулись небесные двери – и манна
густо посыпалась, сладкая точно мeд,
и толстым покровом легла на поля,
на пастбища, горы и долы,
по капиллярам проникла
в темные глуби земли, и тогда
набросились отовсюду,
разодрали на части,
растерзали в исступлении
опьяневшие от сладкого запаха
га ды и ди кие звери...
Осталась на моей ладони
с четырeх сторон обглоданная
медовая коврижка – Армения.
СЕЛО
Здесь люди составляют меньшинство,
иногда (очень редко) их можно увидеть
задумчиво шагающими в толпе коров и овец.
И смеются они лишь тогда, когда ты пытаешься
о справедливости им говорить. Хохочут
до упаду, когда показываешь им дерево –
смотрите, как оно прекрасно в огне заката –
и просто покатываются со смеху, когда
читаешь им классику – строки стихов
о любви, о вечности, о красоте. А вообще темнота
наступает здесь быстро. Обедают, не зажигая огня,
вселенскую тьму царапая осторожным
скрежетом грубых ложек по дну тарелок. А вообще
люди живут здесь недолго,
умирать здесь считается делом серьезным,
достойным мужчин, и хотя до погоста
всего два шага, стараются путь продлить,
кружась в лабиринтах домов и дворов.
И ложатся в гроб – с озабоченными лицами,
до переносицы шапки надвинув. Безмолвны,
как камни. И лишь перед ямой могильной,
когда, почесывая спину, святой отец
невнятной скороговоркой бормочет
о любви, справедливости, о вечности красоты
здесь, на земле, и особенно там, на небе,
легкая усмешка начинает играть
на их бледных щетинистых лицах. Они
что−то нам говорят, шевеля незаметно губами...
Что они говорят? Эх, да разве услышишь
сквозь громкий плач женщин, кудахтанье кур,
мычанье коров и нестройный собачий лай?..
выяснилось, что на родной земле
остался лишь я один, потому что
я и есть тот единственный че ловек,
который превысил число
дружественных стран...
Ужасно нудные, неинтересные будни
у единственного жителя: я по утрам
просыпаюсь,
делаю зарядку, потом иду в магазин –
купить испеченную для меня
единствен ную буханку,
потом покупаю газеты,
напечатанные в единственном экземпляре,
часть которых подталкивает меня
к смене власти,
а другая, наоборот, призывает к подвигам...
По том
начинаются телепередачи, и диктор,
обращаясь
к единственному зрителю, говорит:
“Уважаемый
Ованес Григорян, вы сегодня увидите
четыреста
пятьдесят пятую серию “Дикой розы”...
Тяжелее всего
вечер, ибо не с кем обсудить сложнейший
вопрос:
сменить власть или настроиться
на трудовой подвиг?..
Единственное, что радует, –
скоро после тщетных поисков и блужданий
в родную страну вернeтся ещe один житель,
которого ошибочно
(по вине министра иностранных дел)
в Ассирию отправили послом.
Մ. Բ.
Եվի՞նչաներԱստված
ԵվԱստվածցանկացավգրել
ԵՐՋԱՆԿՈՒԹՅՈՒՆ
քոտարածքիվրածայրեծայր,
բայցբառնայդշատէրերկար
ուչտեղավորվեցքոփոքրիկ
հողիվրա...
ԵվԱստվածցանկացավգրել
ԽԱՂԱՂՈՒԹՅՈՒՆ
բայց, ավաղ,
այդբառնէլդարձյալ
շատերկարէր
ուկեսնանգամչտեղավորվեց
քո
քոփոքրիկհողիվրա...
Եվի՞նչաներԱստված,
որլոկՑԱՎ-նեկավհարմար,
որլոկՍՈՒԳ-նեկավհարմար,
որլոկԼԱՑ-նեկավհարմար
քոփոքրիկհողիհամար...
***
Աղոթք
Չորսքայլվեր... սահմանէ:
Չորսքայլվար... սահման:
Աստվածիմ,
այսքանէլփոքրիկհայրենիք,
այսքանէլփոքրիկ
Հայաստան,
նորածնիբարուրէիսկական...
Նորածնիբարուրըգրկելեմ,
Աստվածիմ, մոլորվել,
կանգնելեմ.
ասաինձ, ի՞նչանեմ, ո՞ւրգնամ-
Չորսքայլվերՙավերէումահէ,
Չորսքայլվարՙավարութալան...
Հայաստան
Սաիմերկիրնէ-չափսերով
այնպիսին,
որկարողեմվերցնելհետս,
թեմիհեռուտեղգնամ:
Փոքրիկՙինչպեսծերացածմայր,
Փոքրիկՙինչպես
նորածինզավակ,
Իսկքարտեզիվրա
ընդամենըմիարցունքիկաթիլ...
Սաիմերկիրնէ-չափսերով
այնպիսին,
որազատորենտեղավորելեմ
սրտիսմեջ,
որչկորցնեմհանկարծ...
***
Իսկերբանջատվածհեռուստացույցիպեսքաղաքնէմարում,
ևմիհերթականգիշերփոխարինումէմիհերթականցերեկվա,
դանդաղլարումեմզարթուցիչսհին
ևսարսուռովխրվումերազներիսմեջ…
Երազներ, ուրեսուժեղեմևամենակարող,
անարգելանցնումեմպատերիմիջով
և, որնամենակարևորնէ,թեթևորենսավառնումեմօդում
ևտեսնումեմամենինչ,
միայնքեզչեմտեսնումոչմիտեղ:
Իսկեսքեզորոնելեմբոլորգրքերիմեջ,
ուրաշխարհիամենաուրախքաղաքներնենապրում,
ուրմիայնհանդիպումենմարդիկ
ևայլևսչենբաժանվում:
Բայցդուչկայիր, չկայիրոչմիտեղ:
Եսքեզորոնելեմկինոներիհերթերում,
կինոներ`անդավաճանսիրոպատկերներովլեցուն,
ևմիայնդուչկայիր, չկայիրոչմիտեղ:
Շրջելեմկայարաններում` հեռոևմոտիկ,
ևդիմավորելգնացքներըբոլոր,
բայցդուչեսգալիսոչմիգնացքով..
Եվերազնանգամմաշվումէգրքիպես,
գնալովդժվարանումէանցնելըպատերիմիջով,
իսկամենավատնայնէ, որպարզապես
անհնարինէդառնումայսաշնանցրտին
սավառնելնօդումբարակքնաշորով…
Եվտարիքսէլայնչէ, հոգնելեմարդեն,
ներիր, այլևսչեմկարողթռչել,
չեմկարողթռչել…
ՍԱՀՄԱՆԱԴՐՈւԹՅՈւՆ
Ես’ ՀՀքաղաքացիՀովհաննեսԳրիգորյանս,
իրավունքունեմպետականգործիչներիհետ
միասինարթնանալվաղառավոտյան,
վստահ, որիշխանություններնարելենամենինչ,
որպեսզիարևըծագիարևելքից,
ամպերըշարժվենքամունհամընթաց,
ևթռչուններըերգենպատուհանիստակ
նույներգը, որիմեղեդինուտեքստը
հաստատվելենհամաժողովրդականհանրաքվեով…
Եսիրավունքունեմշրջելուքաղաքիբոլոր
փողոցներով, առավելխրախուսելիտարբերակը
ոտքովնէ, բայցեսիրավունքունեմ
բոլորնրանցմասին, ովքերշրջումենմերսեդեսներով,
ԲՄՎ-ներովևզանազանայլջիփերով,
ազատորենարտահայտելկարծիքսմտովի,
թեևառավելտարածվածտարբերակը’
բարձրաձայնհայհոյելնէ…
Եսիրավունքունեմանարգելնայելու
ռեստորանների, բարերի, կազինոներիպատուհաններից
ներս, հիանալունրանցսքանչելիինտերիերով,
կահույքով…Վարագույրիարանքիցհետևելու,
թեինչպեսէզվարճանումքաղաքական,
տնտեսական, միխոսքով’ քրեականէլիտան,
իսկերբնրանքևս, օգտվելովսահմանադրությամբ
իրենցընձեռվածիրավունքից,
ինձհեռուքշենթիկնապահներիօգնությամբ-
եսիրավունքունեմներկայացնելուիմ
վերաբերմունքըգոռգոռոցով, թեևառավել
ընդունելիտարբերակը’ գլխահակհեռանալնէ…
Վստահեմ, որպետություննապահովելուէ
ծերանալուիմիրավունքը, ևվստահեմ,
որկյանքիսվերջինօրերնապահովկանցկացնեմ
նրահովանավորածծերանոցներիցորևէմեկում,
ևվստահեմ, որինձիրավունքէվերապահված
թաղվել, ծերանոցիանծայրածիր
բակիետնախորշերիցմեկում, երբգաժամանակը
օգտվելուիմամենակարևորիրավունքից’
ապր՞ել, թե՞մեռնել, ևես, անշուշտ, կընտրեմմեռնելը,
թեևառավելտարածվածտարբերակը’
սատկելնէ…
©Shushan Shatikyan’s blog
Сильва Юзбашян читает Ованеса Григоряна
О В А Н Е С Г Р И Г О Р Я Н
ИЗ КНИГИ “РАВНОДЕНСТВИЕ”
в переводах Альберта Налбандяна и Е.Шуваевой-Петросян
ПРОДАЮ СТИХИ, НЕ БЫВШИЕ В УПОТРЕБЛЕНИИ
ЦЕНА – ДОГОВОРНАЯ
* Тебе нужны стихи? – спросил я соседа,
который распиливал в коридоре ствол дерева, ещë живого,
и ветки, как пальцы, судорожно сжимались от боли…
- Стихи? – спросил весь забрызганный кровью сосед, -
нужны, даже очень. Только чтобы написаны были
на сухой бумаге, а то от влажной
дом наполняется дымом…
* Тебе нужны стихи? – спросил я шофëра,
когда, после долгого ожидания, к остановке
скрипя, скрежеща, подошëл многострадальный автобус
и я кое-как протиснулся в переднюю дверь
вместе с группой беременных женщин, беженцев
и карманника, по угрюмому виду которого
было ясно, что он уснëт голодным и в эту ночь…
* Стихи? – пораскинул умом шофëр, одной рукой
держась за баранку, другой почëсывая затылок. –
Нужны, если написаны на долларах или евро…
* Вам нужны стихи? – крикнул я, перекрывая
приятный гул товарно-сырьевой биржи,
где в деловой атмосфере толпятся
новоявленные наши бизнесмены.
* Стихи? – переспросил один из них,
на мгновенье прервав работу, -
смотря в каких рулонах
и кто берëт на себя транспортные расходы…
* Вам нужны стихи? – спросил я в парламенте,
каким-то чудом прорвавшись к трибуне.
* Нужны, - тут же откликнулся спикер, -
известно всем, даже оппозиционным партиям,
что поэзия имеет свойство согревать.
Мы включим стихи в благотворительную
программу “Зима” и раздадим бесплатно
населению зоны бедствия и городских окраин…
* Тебе нужны стихи? – спросил я вояку,
который проходил строевым шагом
по гуманитарному коридору Ла-Чин – Ла-Манш,
стреляя направо и налево.
* Нужны и как можно скорее… Желательно
на тонкой бумаге
и вместе с табаком, иначе противник
не поймëт, что конфликт необходимо решать
только мирным путëм…
* Тебе нужны стихи? – спросил я, наконец,
у незрячего нищего, что сидел перед входом в метро
и хлопал глазами, глядя в светлое завтра.
Он мгновенно отдëрнул пухлую руку,
едва услышав слово “стихи”,
и улыбнулся,
как улыбаются только родным и близким…
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Выяснилось, что население
нашей маленькой страны
лишь на одного человека больше,
чем число тех государств,
с которыми мы связаны
тесным дипломатическим
сотрудничеством. И когда все послы
отправились на работу в означенные государства
и когда самолëты взмыли в небо
вместе с послами, их семьями
и огромными чемоданами,
выяснилось, что на родной земле
остался лишь я один, потому что
я и есть тот единственный человек,
который превысил число
дружественных стран…
Ужасно нудные, неинтересные будни
у единственного жителя: я по утрам
просыпаюсь,
делаю зарядку, потом иду в магазин –
купить испечëнную для меня
единственную буханку,
потом покупаю газеты,
напечатанные в единственном экземпляре,
часть которых подталкивает меня
к смене власти,
а другая, наоборот, призывает к подвигам…
Потом
начинаются телепередачи, и диктор,
обращаясь
к единственному зрителю, говорит:
“Уважаемый
Ованес Григорян, вы сегодня увидите
четыреста
пятьдесят пятую серию “Дикой розы”…
Тяжелее всего
вечер, ибо не с кем обсудить сложнейший
вопрос:
сменить власть или настроиться
на трудовой подвиг?..
Единственное, что радует, -
скоро после тщетных поисков и блужданий
в родную страну вернëтся ещë один житель,
которого ошибочно
(по вине министра иностранных дел)
в Ассирию отправили послом.
Адам
Мне не было так обидно, когда нагишом я оказался на улице ночью, в какой-то стране каменистой, без гроша, без специальности, без акций, без собственности, без каких-либо прав и без счета в банке... Это все ничего... Но обидно и горько мне стало, когда в учрежденье, ведущем учет безработных, надо мной от души посмеялись, узнав, что я изгнан был с прежней работы за одно лишь несчастное яблоко...Полицейская хроника
Внимание, ещё одно любопытное сообщение: на исходе двадцатого века, в четырнадцать часов пятнадцать минут, армянский народ вышел из своей страны и не вернулся... Приметы: древний, многострадальный, талантливый, трудолюбивый, терпеливый, в глазах — бесконечная грусть, в сердце — глубокие трещины... Просим всех, кто его видел, срочно сообщить об этом в парламент, которому на несколько дней нужен народ в связи с приближением новых выборов...Армения
Это моя страна. Она настолько мала, что уезжая вдаль, я без труда беру её с собой. Она мала, как новорождённое дитя. Она мала, как престарелая мать. На карте мира едва различимой слезинкой светится мой Севан. Это моя страна. Она настолько мала, что я упрятал её в сердце, чтобы не потерять. * * * Отец и мать — как две горящие свечи на плоскости моих ладоней, как две тающие свечи... отец и мать. Я осторожно иду сквозь года, чтоб эти свечи не задуло Время. Я прохожу, дыханье затаив. И светом надвое разделено моё лицо. И четверть века где-то за спиной. Ещё лет двадцать пять, — и тьма меня накроет. Накроет тьма — меня не станет. Отец и мать — две тающие свечи. То весел я, то грустен, освещённый их родимым светом. На плоскости моих ладоней — две тающие свечки на пальцы проливают мне горячие восковые слёзы.Многопартийная панихида
Партия А любит народ и борется в поте лица за повышение благосостояния народа. Партия Б очень любит народ и борется в поте лица против партии А за повышение благосостояния народа. Партия В исключительно сильно любит народ и борется в поте лица против партий А и Б за повышение благосостояния народа. Партия Г больше всех других любит народ и борется в поте лица против партий А, Б и В за повышение благосостояния народа. Среди пышных венков он не виден почти — изможденный лик народа, навеки сомкнувшего очи, окруженного пылкой всеобщей партийной любовью...Обзор погоды
Весной расцветают деревья, весной мы выбираем президента и ждем, надеясь на перемены к лету. Летом созревают плоды. Летом мы выбираем парламент и ждем, надеясь на перемены к зиме. Зимой идет снег. Зимой все умирает, все угасает. И мы тоже умираем и ждем, надеясь на перемены в другой жизни.Конституция
1. Я, гражданин РА Ованес Григорян, имею право по утрам просыпаться наравне с государственными деятелями, в уверенности, что власти сделали все для того, чтобы солнце всходило на востоке, облака летели туда, куда дует ветер, и птицы пели у меня под окном ту же песню, текст и музыка которой утверждены всенародным референдумом... 2. Я имею право бывать во всех уголках города. Наиболее поощряемый вариант — пешком, но я также имею право обо всех, кто ездит на мерседесах, BMW и прочих джипах, свободно выразить свое мнение мысленно, хотя наиболее распрстраненный вариант — громогласная брань... 3. Я имею право свободно заглядывать в окна ресторанов, баров, казино, восхищаться их интерьером и обстановкой, смотреть сквозь щель между шторами, как веселятся представители политической и экономической элиты, а когда они, тоже воспользовавшись правом, предоставленным им конституцией, турнут меня подальше с помощью телохранителей, я имею право выразить свое отношение к этому криком, хотя наиболее предпочтительный вариант — подобру-поздорову убраться... 4. Уверен, что государство сполна обеспечит мое право состариться, уверен, что последние дни проведу в одном из его домов для престарелых, и уверен, что за мной закреплено это право: быть захороненным на задворках той богадельни, когда настанет время использовать свое главное право — сделать выбор, жить мне или умереть, и я, конечно же, предпочту умереть, хотя наиболее распространенный вариант — сдохнуть...Литературное мероприятие в женской колонии Осень. Лучшее время для чтенья стиховзаключенным. В зале, окрашенном белым, нас уже ждали в разноцветных платочках убийцы, воровки, мошенницы, авантюристки... Словом, обыкновенные женщины, каких можно встретить повсюду: на улицах, на ярмарках и в концертных залах и особенно в приятной семейной обстановке — в окруженье родных и близких... Воодушевленно я говорил о независимости и свободе, о многопартийности и отношениях рыночных. Они горячо аплодировали, а потом попросили почитать стихи о любви. Осень. Лучшее время для чтенья стихов о любви и особенно о разлуке. И тут, любимая, мне вспомнилась ты, и я стал читать — о нашей короткой встрече и долгой разлуке, о той далекой осени, когда с кем-то другим ты мимо прошла и на меня не взглянула даже. О том, как страдал я в ту осень, когда деревья раньше обычного сбросили листья, и я внезапно, одетый легко, погрузился в зиму и снег и уже не вернулся... Я читал. От волненья срывался мой голос и слезы из глаз обильно текли, и вдруг я заметил, что плачут все, ничуть не стыдясь, громко, взахлеб, в голос, — в разноцветных платочках убийцы, воровки, мошенницы, авантюристки... Обыкновенные женщины, которых — вы уже знаете — можно встретить везде... Осень. Лучшее время, чтоб плакать. Не стыдясь. Взахлеб. В голос.
